Ардабацкий Вадим Константинович
, 06.05.2016
Автор(ы): Ардабацкий Юрий
Родился 5.12.1924, с. Базарный Карабулак (ныне Саратовской обл.), токарь, передовик пр-ва.
Участник Великой Отечественной. войны. С 1939 работал на з-де МПС (Саратов), освоил профессию токаря.
В 1942—45 в составе разведывательного взвода отдельного саперного батальона воевал на Украине, в Польше, Восточной. Пруссии. гвардии старший сержант, командир отделения (1942-1947).
Отличился при выполнении специального задания (проник в тыл противника на подступах к г. Николаеву и не дал врагу возможности взорвать мост при отступлении).
Участвовал в форсировании Днепра, отмечен командованием за ликвидацию огневой точки противника (1944).
После демобилизации (1947) токарь в совхозе «Вперед» (Сталинградская обл.),
В 1951—53 токарь на з-де зуборезных станков в Саратове.
С 1953 участвовал в освоении целинных земель.
С 1957 токарь в инструментальном цехе Копейского машиностроительного з-да. Возглавлял в цехе совет наставников молодежи — подготовил более 20 квалифицированных токарей. Был токарем-универсалом; обладал правом ставить личное клеймо. Победитель социалист, соревнования на заводе (1974, 1977).
Награжден:
1.Орден Ленина (1975),
2. Орден Красной Звезды (1944),
3.Орден Славы 2-й степени (1944г)
4.Орден Славы 3-й степени (1944),
5.Орден Отечественной войны
6. Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной
войне 1944—1945 гг.»,
7.Медаль «За взятие Кенигсберга»,
8.Медаль «За взятие Берлина».
9.Медаль Жукова
«Возьмешь после боя у покойника часы — считай не жилец»
Вадим Ардабацкий воевал на самых горячих фронтах Великой Отечественной, но пуля-дура его не задела и штык не достал.
ОТ АВТОРА: в совете ветеранов города Копейска мне дали телефон и адрес 90-летнего фронтовика, который прошел путь от Сталинграда до Берлина. Что примечательно, пройдя всю войну, он ни разу не был ранен, хотя служил сапером, которые, как известно, ошибаются лишь раз.
За мужество и храбрость Вадим Константинович Ардабацкий награжден орденом «Красная звезда», орденами «Слава» II и III степени, медалями за взятие Берлина и Кенигсберга. Я пришла к нему в гости накануне праздника, и он поделился со мной своими воспоминаниями.
Мальчишкой Вадим жил в городе Эльтоне Сталинградской области. Когда началась война, ему шел семнадцатый год. С товарищем сразу подали заявление в военкомат, попросились на фронт. Взяли в училище связи. Зиму с катушками по сугробам лазали, а весной их направили учиться на саперов в Астрахань. Это был июль 1942 года.
— Еще в пути наш поезд начали бомбить. Все из вагонов повыскакивали, по степи разбежались. А самолет бреющим полетом над нами летает и из пулемета строчит. Все головы прячут, а я в небо смотрю, куда пули летят. Я тогда немца в первый раз увидел.
Обучили в Астрахани минно-взрывному делу, и 5 декабря 1942 года Вадима отправили на фронт — как раз в его день рождения. В это время в Сталинграде самая заваруха была — Паулюса загнали в «котел». Ардабацкий попал в отдельный гвардейский саперный батальон.
— Мы впереди пехоты шли, проходы нашим войскам делали. Дон форсировали неоднократно. Плывем на резиновых лодках понтоны налаживать, а по нам немец стреляет. Трассирующие пули жужжат прямо над ухом. Многих тогда поубивало, а раненые потонули.
Ветеран вспоминает, что наши войска, конечно, стояли насмерть. Уже был отдан приказ: «Ни шагу назад».
— Сейчас говорят, что Сталин жестокий был, а я думаю, молодец он, правильно делал. Не будь этого приказа, кому тогда воевать? При мне трех дезертиров расстреляли. Поймали на станции Шуба, вернули на передовую. Нас всех построили, им лопаты дали и заставили окоп копать. Потом в нем же расстреляли. Дисциплина нужна была жесткая. Провинился, струсил — сразу расстрел, — говорит ветеран.
В его саперном батальоне были ребята разных национальностей — русские, украинцы, прибалты, евреи, — все как одна семья.
— Командир спросит: «Кто на задание?» И каждый говорит: «Я!» Ни за чью спину никто не прятался. Суевериями мы не страдали, но одна примета была. Если возьмешь после боя у покойника или пленного часы, зажигалку или еще что, — считай не жилец. Обязательно убьет. Пуля прилетит или на мине взорвешься. Вот обязательно! Другие, я видел, ухитрялись посылки с фронта домой посылать, офицеры особенно. Я никогда не брал никаких трофеев. Никогда. Может, потому и выжил? Сейчас сам удивляюсь: меня за всю войну ни разу не ранило. Хотя все время под артиллерийским огнем, под пулями…
Я спросила у Вадима Константиновича, сколько вражеских мин он обезвредил. Он рассказал, что в Восточной Пруссии под Грюнхаусом за одну ночь снял 150 противотанковых мин. Все вслепую, в темноте. А сколько за всю войну — не считал.
Товарищей его погибло и покалечилось немало. Вот один эпизод. На Дону, под Николаевом это было. Немцы там на дамбе засели, огнем поливали. Его с боевым товарищем Николаем Закурдаевым и еще четверых саперов отправили сделать коридор для наших войск в обход дамбы и немецкого пулемета.
— А осень, октябрь. Идем через болото, автоматы над головой держим. Вода, где по грудь, где по шею. На берег вышли насквозь мокрые, пальцы от холода не гнутся. И даже спичку нельзя зажечь — немец увидит. Мины ищем на ощупь. Николай мне шепчет: «Вадим, тут мина должна быть. Помоги, я не найду». А я как раз у своей чеку вынимал. Отвечаю: «Коля, погоди чуток». Только сказал — и взрыв раздался. Товарищу моему пехотной миной полноги оторвало. Лицо сразу синее сделалось. Кровища хлещет. Положили мы его на плащ- палатку, назад понесли. Он меня за руку хватает: «Коля, вещмешок мой где?» У него медаль «За отвагу» там лежала. Я назад, за мешком. Принес, а он все не успокоится: «А нога? Нога моя где?» Сейчас вспоминаю этот случай и самому не верится — как сумели выбраться?
Вадим Константинович рассказал, что под Николаевым бои такие шли, что от их саперного батальона только половина осталась.
— Немец все время с зениток стрелял. Полевые кухни разбомбило, мы больше недели не ели. От голодухи ремни кожаные жевали. Курева тоже ни у кого не осталось. Сам-то я не курил, а пацаны люцерну рвали на самокрутки.
Потом батальон пополнили новобранцами и отправили на Второй Украинский фронт. Потом на Белорусский. В июле 1944-го советские войска брали Брестскую крепость, там тоже были очень тяжелые бои. Дальше пошли на Берлин.
— Пересекли границу, помню, столб был с табличкой «СССР». И вдруг навстречу люди, все в полосатых костюмах — мужчины, пацаны лет по пятнадцать. Худющие, ужас. Одни скелеты. Я такого никогда не видел. Идут, еле ноги волочут, нас увидели — плачут, кричат: «Спасибо!». Это с левой стороны наши войска оборону прорвали и освободили немецкий концлагерь, узников выпустили и вот они домой шли…
Зимой 1945 года наши взяли Восточную Пруссию, в апреле — Кенигсберг. Там, под Кенигсбергом, Вадима Ардабацкого контузило взрывной волной. С залива Фришес-Хафф немцы стреляли термитными зарядами, это был настоящий ад. Несколько дней Вадим ничего не слышал, но оклемался. В Лейпциге, он вспоминает, подошли к музею, а в нем пушка, дуло прямо из окна торчит и стреляет.
— Как немцы эту пушку в здание затащили, не представляю. Это у них хитрость такая была — нашей артиллерии командование приказало по городу, по зданиям не стрелять. Как уж наша пехота эту пушку обезвреживала, не знаю. Саперам скомандовали дальше идти.
Победу он с боевыми товарищами встретил 7 мая возле Берлина. Саперный батальон стоял на окраине города, в лесочке.
— Все уже знали, что советское командование приехало капитуляцию немцев принимать. Утром в этот день тишина стояла полнейшая. Даже ушам больно — привыкли, что постоянно стрельба. Когда по рации наши передали, что войне конец, такое началось... «Ура!» кричим, из автоматов строчим и плачем, от- того что все кончилось, что выжили, дошли.
А 8 мая их отправили освобождать Чехословакию. Там в лесах еще много фашистов пряталось. И вот прочесывали они лес, поднялись на холм. Вроде тихо. И вдруг автоматная очередь.
— На землю упали, ползем. И солдат один наш кричит: «Ребята, подо мной земля шевелится!» Сверху-то дерн, кустики, а это окоп с крышкой. Открыли крышку, а там двое пацанов сопливых с автоматом. Куда их? Отвели в штаб. Пленных не трогали, приказ был. В освобожденных городах местное население обижать тоже запрещалось. За нарушение сразу под трибунал.
В Прагу они въехали на трофейных немецких машинах. Сапер вспоминает, что местное население встречало советские войска цветами. Потом американцы в город прибыли — холеные, в кителях, брючки наглажены, на ногах ботиночки. Немцы старались им в плен сдаться. Два дня в Праге их батальон простоял, а потом дали приказ возвращаться в Союз — надо было разминировать и восстанавливать Брестскую крепость, от которой камня на камне не осталось, а мин и снарядов было на каждом шагу.
— Из Праги только выехали, и патруль останавливает: «Машину поставьте вон в тот ряд». Маршал Конев дал приказ все немецкие трофейные машины оставить в подарок Чехословакии. Так что домой мы снова на своих двоих шли. Всю войну пешком прошагали.
Домой Вадим Ардабацкий вернулся в 1947 году, когда полностью восстановили Брестскую крепость. В то время ему только-только исполнился двадцать один год.
Татьяна СТЕФАНИВ,
г. Копейск
|
БЕССМЕРТНЫЙ ПОЛК САРАТОВА И САРАТОВСКОЙ ОБЛАСТИ
